Неделя приключений - Страница 30

— Лейтенант Гуров. Нахожусь в отпуске. Вот мой документ.

Львиные складки на лице начальника вдруг разошлись в стороны, обнажились желтоватые зубы.

— Узнаю Васю Гурова и без документов, — сказал он, вставая и протягивая через стол руку. У него был низкий урчащий бас, казалось, в груди его работал мотор. Лейтенант вспомнил, что благодаря своему голосу Никонов в любительских заводских спектаклях вынужден был играть буржуев и царских генералов-бурбонов. Однажды произошёл такой случай. Молодой паренёк Николай Симочкин, исполнявший роль красного партизана, должен был по ходу пьесы стрелять в Никонова-генерала. Несколько раз он щёлкнул курком, но пистолет давал осечку. В публике послышались смешки. Тогда увешанный орденами генерал повернулся спиной к своему незадачливому убийце и обратился к зрителям с речью: «Видели, товарищи, какая петрушка получается! Я что хочу сказать? Покуда рабочий класс не научится держать порох сухим, до тех пор будет зазря литься рабочая кровь! Ведь вот из-за таких растяп, вроде Кольки Симочкина, кровавые псы империализма, белые генералы задушили не одну революцию. Ведь его, Кольку, сейчас голыми руками взять можно! Правильно я говорю или нет?!» В зале грянули аплодисменты, раздались возгласы: «Правильна-а!», «Верна-а!» В это время хлопнул выстрел. Никонов, как и полагалось ему по ходу пьесы, покачнулся. Но тут в первом ряду вскочил какой-то здоровенный верзила из кузнечного цеха и, грозя Симочкину чугунным кулачищем, рявкнул: «В кого стреляешь, гад?! В своих стреляешь!» Режиссёр с перекошенным от ужаса лицом бросился закрывать занавес.

Все это вспомнил Василий Алексеевич, лишь только услышал знакомый рокочущий голос. Обеими руками сжал теплую шершавую ладонь, обрадованно засмеялся.

— Кузьма Никитич?!

— Ты что, вправду не узнал?

— Изменился ты, Кузьма Никитич!

Никонов пригладил рукой волосы.

— Да-а, это ты верно… Изменился. Желудок барахлит.

— После того ранения?

— Во-во, после него. И в чекисты я попал после него. Вернее, из-за него. По своей воле пошёл. Чего стоишь-то? Садись. Да вот сюда, на диван. Как узнал, что я здесь? На заводе, поди, сказали…

Никонов опустился на широкий кожаный диван, оставшийся, видно, ещё от прежних домовладельцев, указал лейтенанту место рядом, близко посмотрел на него смеющимися глазами.

— Моряк на все сто. А откозырял-то!.. Лихо, лихо, прямо по-гусарски…

Он засмеялся, закашлялся, вытер глаза платком, спросил:

— Чего кислый такой?

Василий Алексеевич закурил трубку, заговорил:

— Я ведь, Кузьма Никитич, не знал, что ты здесь. Шёл к начальнику отдела, а выходит, ты и есть сам начальник. Я насчёт Прохора Локотникова!

Никонов перестал улыбаться, остро взглянул на лейтенанта.

— Слушаю.

В нескольких словах Василий Алексеевич рассказал о вчерашней встрече, о пожаре, о племяннике Сёмке, который видел у прохожего часы Сергея Емельянова, о своём разговоре с Федькой.

Никонов молча открыл ящик стола, достал две канцелярские папки. Открыл одну из них, жестом пригласил подойти Василия Алексеевича.

— Узнаёшь?

В папке, поверх пожелтевших бумаг, лежало коричневое фото. Парень в фуражке с заломленным козырьком, в чёрной паре, при галстуке. Большое лицо, скулы будто два яблока, крупный нос, смелые, с дерзким прищуром глаза.

— Он, — сказал Василий Алексеевич.

— Так. А Емельянов, значит, твой сослуживец? Расскажи-ка о нём поподробнее.

Василий Алексеевич рассказал всё, что знал. А знал он о Емельянове только хорошее.

— М-м-да, — промычал Никонов и потёр кончиками пальцев виски. У него были толстые сильные пальцы с широкими ногтями, пальцы рабочего.

Порывшись в ящике стола, он достал три книжки разного формата и толщины. Пододвинул их лейтенанту.

— Взгляни, тебе эти книги не знакомы?

Василий Алексеевич прочитал заглавия: «Нефть», «Разведка нефти», «Нефтяные богатства СССР». Недоумённо пожал плечами.

— Первый раз вижу. Почему ты думаешь, что они мне могут быть знакомы? Я военный моряк, а не геолог.

— Емельянов тоже геологом никогда не был. Однако вот эти самые книжки он получил по почте за два дня до исчезновения.

— Откуда?

— Из города. Точного адреса не знаю. Не сохранилась обложка бандероли. Но нам известно, что Емельянов занимался какими-то поисками. Ты же разговаривал с этим парнишкой, Федькой Завьяловым? Человек серьёзный, зря болтать не станет…

— Да, да, Фёдор видел Сергея на пруду у Старой мельницы. По деревне ходят россказни, будто он клад искал… — Василий Алексеевич вскочил, уставился в одну точку, словно вдруг что-то понял, забегал по кабинету. — Всё ясно, Кузьма Никитич! Всё ясно! Нефть искал Емельянов! Нефть — вот что!

Никонов засмеялся, постучал ладонью по столу, как бы призывая к порядку.

— Сядь, Василий, сядь. Не мотайся из угла в угол. Тут тебе не капитанский мостик, а солидное учреждение. — Лицо его неожиданно стало серьёзным. — Возможно, Емельянов искал нефть. Это, когда понадобится, определят специалисты. Нам важно знать другое.

Пожевав губами, как бы отформовывая фразу, Никонов медленно и отчётливо проговорил:

— Нам важно знать, какое отношение Прохор Локотников имеет к Емельянову и к его поискам. Твоё сообщение о часах очень нам поможет.

Никонов сдвинул обе папки, тесёмки одной и тесёмки другой связал между собою узлом.

— Вот что ты совершил, брат: связал два разрозненных дела. Дело о побеге из места заключения бандита Локотникова и дело об исчезновении механика МТС Емельянова. Раньше насчёт такой связи у нас были лишь подозрения, теперь появилась кое-какая уверенность.